Эмили и её поэты
Скорость:
33:48
Роберт Янг - Эмили и её поэты
Описание
«Эмили считала себя счастливейшим человеком на свете. Ведь у неё лучшая работа в мире – она ассистент куратора музея. В её ведении находилась уникальная экспозиция – Зал Поэтов, где андроиды с внешностью великих поэтов прошлого каждый день читали ей свои творения. Но время и прогресс неумолимы. И однажды беззаботной жизни Эмили и её поэтов пришел конец.» © Сергей Mannara
<div class='spoiler-title'>Примечания</div>
«чьих шагов далекое эхо все звучит в коридорах времен» — из стихотворения Генри Лонгфелло «День окончен» (пер. Самуила Черфаса);
«По весне кичится голубь блеском радужной каймы, по весне к любовной грезе чутки юные умы» — из стихотворения Теннисона «Локсли–холл» (пер. Г. Кружкова).
«О, волшебница сада, явись на зов! Ночь окончилась — поспеши; в блеске шелка, в мерцании жемчугов по ступеням сойди в тиши, солнцем стань, златокудрая, для цветов, и томленье их разреши» — из поэмы Теннисона «Мод» (пер. Г. Кружкова).
«А утро к нам приходит в семь, холм блещет жемчугом–росой» — из стихотворения Роберта Браунинга «Песнь Пиппы».
«Горько, горько все равно вблизи своих идти на дно» — из стихотворения Уильяма Купера «Смытый за борт» (пер. Г. Кружкова).
«Неверный призрак утра в небе гас, когда во сне я внял призывный глас: «В кабак, друзья! Пусть бьет вино ключом, пока ключ жизни не иссяк для нас» — из переводов Омара Хайяма Эдварда Фицджеральда, русский перевод А. Данилевского–Александрова.
«Видишь, стало в саду светать.
И звезда любви в вышине
Начинает меркнуть и угасать
На заре, как свеча в окне» — из поэмы Теннисона «Мод» (пер. Г. Кружкова).
«В виду альтанов и садов, и древних башен и домов, она, как тень, у берегов, плыла безмолвно в Камелот» — из поэмы Теннисона «Волшебница Шалот» (пер К. Бальмонта).
«Здесь останусь я, покуда разгорается восток.
Вы ступайте; нужен буду — громко протрубите в рог.
Всё как встарь: кричат бекасы; темный берег пусть и гол;
Стылый блик дрожит над морем, озаряя Локсли–холл…» — из стихотворения Теннисона «Локсли-Холл» (Перевод Г. Кружкова)
«Уходит старое и уступает
Путь новому;
Так Бог устроил мир…» — из поэмы Теннисона «Смерть Артура» (пер. Г. Кружкова).
«По весне кичится голубь блеском радужной каймы, по весне к любовной грезе чутки юные умы» — из стихотворения Теннисона «Локсли–холл» (пер. Г. Кружкова).
«О, волшебница сада, явись на зов! Ночь окончилась — поспеши; в блеске шелка, в мерцании жемчугов по ступеням сойди в тиши, солнцем стань, златокудрая, для цветов, и томленье их разреши» — из поэмы Теннисона «Мод» (пер. Г. Кружкова).
«А утро к нам приходит в семь, холм блещет жемчугом–росой» — из стихотворения Роберта Браунинга «Песнь Пиппы».
«Горько, горько все равно вблизи своих идти на дно» — из стихотворения Уильяма Купера «Смытый за борт» (пер. Г. Кружкова).
«Неверный призрак утра в небе гас, когда во сне я внял призывный глас: «В кабак, друзья! Пусть бьет вино ключом, пока ключ жизни не иссяк для нас» — из переводов Омара Хайяма Эдварда Фицджеральда, русский перевод А. Данилевского–Александрова.
«Видишь, стало в саду светать.
И звезда любви в вышине
Начинает меркнуть и угасать
На заре, как свеча в окне» — из поэмы Теннисона «Мод» (пер. Г. Кружкова).
«В виду альтанов и садов, и древних башен и домов, она, как тень, у берегов, плыла безмолвно в Камелот» — из поэмы Теннисона «Волшебница Шалот» (пер К. Бальмонта).
«Здесь останусь я, покуда разгорается восток.
Вы ступайте; нужен буду — громко протрубите в рог.
Всё как встарь: кричат бекасы; темный берег пусть и гол;
Стылый блик дрожит над морем, озаряя Локсли–холл…» — из стихотворения Теннисона «Локсли-Холл» (Перевод Г. Кружкова)
«Уходит старое и уступает
Путь новому;
Так Бог устроил мир…» — из поэмы Теннисона «Смерть Артура» (пер. Г. Кружкова).